На улице Ольховской

На улице Ольховской
кривой, совсем не броской,
наш балаганчик маленький,
которого уж нет!..
На улице Ольховской
она, приняв «Московской»,
мне говорила: «Сладенький!..»
Прошло немало лет.

Наш Разгуляй дышал углём и хлебом.
Плыл благовест елоховский под небом.
И глохли звонари. Летели сизари
туда, где был, и где ещё я не был…
Дождь шёл над Москвой!
Озёра луж на мостовой…

На улице Ольховской
два фраера с Перовской
устроили гастроли здесь.
И девочек потом
чуть было не подпортили,
и вот, за эти фортели
имели неприятности
с Виталиком – «Котом»!..

Наш Разгуляй бессонными ночами
гляделся в лужи фарами – очами.
Мерцали фонари. По краешку Земли
плыл месяц – клоун в облаке, как в раме.
Дождь, как обязал,
влюбился я и завязал!..

На улице Ольховской
смешная папироска,
ядрёной дурью сдобрена,
нам стоила рублец!..
На улице Ольховской
от шушеры московской
прохода вовсе не было.
Но близился конец!

Наш Разгуляй! Точили бабки лясы.
Менты шмонали, дядьки – самовязы!
Сирень белым – бела, и вишня зацвела.
А на Петровке шили нам дела!..
Дождь!.. То-то оно,
в Мытищах тихо лёг на дно!..

На улице Ольховской,
стукач – Эдмунд Рачковский
пил долго пиво пенное,
в ментуру доносил!
В Смоленске он при немцах был.
Там ксиву клёвую добыл,
и гонор с понтом сраным!
Его я замочил!..

Наш Разгуляй, от самой драной будки
до батюшки – попа и проститутки,
грехи мне отпустил. За всех я отомстил!
В бега подался на вторые сутки…
Дождь!.. А в окнах свет.
С тех пор прошло немало лет!..

8 сентября