Ангелы войны. Часть 5

V. Манёвр

Армия катилась,
не впадая в раж 1,
вперемешку роты,
лошади, фураж.
Прокопчёны, серы,
пепл на голове.
Армия катилась,
пятилась к Москве.

Я дремал в обозе.
Войтов рядом был.
Пел под нос, бранился,
что-то говорил.
Съел полфляжки водки,
где, когда успел?
И на пленных тяжко,
словно бык, глядел.

Сам он был двужильным.
Кушал в Альпах снег 2.
Аустерлиц3 прошёл, Шенграбен,
а с Седовым – Мельк 4…

Армия французов
вымотана вдрызг 5,
встала лагерями,
не идёт на риск.
Но по деревенькам,
наглые, кошмар,
рыскали фланкёры 6
бессьеровских 7 гусар.

Слухи, разговоры,
злые языки
уверяли: «Трупов
до Москвы реки 8!»
Что убит в сражении
сам Наполеон.
И в бреду, в агонии,
князь Багратион 9...

Было, мол, знамение –
пленный говорит:
«В Африке, в Египте
у пирамид 10,
в битве с мамелюками
снег стеной валил.
И Антихрист, лично,
по пескам бродил 11.

Он вошёл в палатку
к Буонапарте 12,
канул, растворился.
Que diable!..13»

Лагеря разбили
где-то на Филях 14.
Домики, амбары,
солнце в тополях.
Вот тогда Седов наш
в гневе учудил,
пушку – кулеврину
в пленных разрядил!

Павших, всех по списку,
кликал вдалеке.
Причитал, размазав
сопли по щеке:
«Всех орлов – Гвардейцев,
в Бога душу, мать,
положил!.. О, Господи!..
Жить как?.. Воевать…»

А когда давали
чечевичный суп
интенданту – вору
глаз подбил и зуб!
Мол, найдёшь ты, гнида,
край свой и финал!
«К стенке его, жулика,
под Трибунал 15!..»

Водку пил, не морщился,
как мужик – ямщик.
«То печаль у них, хандра!» -
говорил денщик.

Поутру был доктор.
Как внезапный гром,
объявил: Седов, мол,
тронулся умом.
В экипаж, и к матушке…
Босой, шпагу взял!
А во сне с улыбкой
пузыри пускал.

Нас формировали
в новый контингент.
Вёз фельдъегерь 16 почту,
а корнет 17 – пакет.
Старые знамёна,
новый командир.
Словно сон тревожный
завертелся мир!

«Батарея!.. Смирно!..
Старший интендант –
Полуверов нынче
возит провиант!»
Поросёнок жирный
во все дыры лез!
А потом загадочно,
словно дух, исчез…

Что-то зрело в мире –
перелом, этап:
«Фейерверкер!.. Иванов!..
Бегом унтер, в штаб!..»
«Иванов?.. Из юнкеров?..
Сядь! Сними картуз.
По-французски говоришь!
Стало быть – француз…

Канонир отменный!..
Унтер – хоть куда!..» -
так меня Никитин 18
похвалил тогда.
«Будешь при Сеславине.
Служба, брат!.. Того!..
Эй!.. Корнет!.. Посыльный!..
Отведи его…»

На дворе гусары 19.
Дождь, с небес вода.
Не простился с Войтовым,
канул навсегда!..
Капитан Сеславин 20
был в душе корсар.
Собирал Гвардейцев,
чаще из гусар.

Фехтовальщик славный!
Партизан, герой,
при разведке главный
в службе полковой.
Говорил он кратко,
не спросил, как звать:
«У господ Апраксиных 21
тебя будут ждать.

На Москве московский,
свой особый мир.
Выйдешь ночью нынче.
Так вот, канонир!..»
Я спросил рассеяно,
думкой одержим:
«Капитан!.. Москву сдаём?»
«Да, браток!.. Сдадим 22…»

Начиналась осень.
В небе ныл канюк 23.
Уж летели птицы
стаями на юг.
Зализав, почистив
пёрышек махру,
армия взлетела,
вышла на Пахру 24.

Два полка казаков,
полк кавалергард –
армии российской
славный арьергард 25,
по пути рязанскому,
словно смерч, пылил.
И пальбой Мюрата
просто с толку сбил 26!..

Намечалась сеча
близ окрестных сёл – малоярославский
боевой котёл 27.
А пока, с французами
не вступив в контакт,
армия свернула
на Калужский тракт 28…